Победа под Полтавой привела к перелому во всей войне. После этого шведы не могли удержаться ни в Прибалтике, ни в Финляндии.
В июне 1710 года русские взяли Выборг, в июле захватили Ригу, в августе перед ними капитулировал Пернов. В сентябре они вынудили к сдаче Кексгольм (древнерусскую Карелу) и Ревель. Лифляндия и Эстляндия были очищены от шведов и перешли под власть России. В 1711 году Пётр имел неудачное столкновение с Турцией и принуждён был возвратить ей Азов и Запорожье. Но зато в 1713 году русские овладели всей Финляндией. В 1714 году состоялось успешное морское сражение у мыса Гангут, в котором шведы опять потерпели поражение.
Война была перенесена на территорию противника. У Петра появилось больше времени для внутренних преобразований. В 1718 году он приступил к учреждению коллегий. Дело это задумывалось царём давно, но сильно замедлилось из-за недостатка в сведущих, образованных людях, которые могли бы поставить дело государственного правления по-новому, на европейский манер. Всех коллегий поначалу считали девять. Каждая из них (в отличие от существовавших до Петра приказов) должна была иметь строго определённый круг обязанностей. Три были «главными», или «государственными» (военная, морская, иностранных дел). Три коллегии ведали финансами (камер-коллегия — доходами, штатс-коллегия — расходами, ревизион-коллегия — контролем). Юстиц-коллегия должна была вести надзор за судами, коммерц-коллегия стала ведомством торговли, а берг- и мануфактур-коллегии должны были ведать соответственно горнозаводской и фабричной промышленностью.
Впрочем, внешние дела не давали Петру полностью сосредоточиться на реформах. В декабре 1718 года пришло известие о смерти Карла XII. Мирные переговоры с его наследниками шли очень медленно. Но постепенно, терпя новые неудачи, шведы становились всё сговорчивее. 3 сентября 1721 года курьер доставил Петру в Выборг заключённый 30 августа мирный трактат. Согласно ему, к России отходили Лифляндия, Эстляндия, Ингрия, часть Карелии с Выборгом, а Швеции возвращалась Финляндия. Тяжелейшая в истории России война, продолжавшаяся более двадцати лет, завершилась полной победой. Торжества по поводу её окончания начались в столице немедленно и продолжались до конца года. 22 октября Сенат решил поднести Петру титулы Отца Отечества, императора и Великого. Даже сильное наводнение в ноябре не прервало праздников, а в конце декабря император отправился праздновать победу в Москву.
После окончания Северной войны ничто уже не мешало внутренним реформам. Важнейшей из них в 1721 году стало учреждение святейшего Синода. 24 января 1722 года была напечатана табель о рангах: все вновь учреждённые должности были выстроены в ней в три параллельных ряда: военный, гражданский и придворный, с разделением каждого на 14 рангов, или классов. Этот очень важный в русской истории учредительный акт ставил бюрократическую иерархию заслуги и выслуги на место аристократической иерархии породы и родословной книги. В одной из статей, присоединённых к табели, с ударением было пояснено, что знатность рода сама по себе без службы ничего отныне не значит и не создаёт человеку никакого положения: людям знатной породы никакого ранга не даётся, пока они государю и отечеству заслуг не покажут «и за оные характера («чести и чина», по тогдашнему словоистолкованию) не получат». Потомки русских и иностранцев, зачисленных по этой табели в первые восемь рангов, причислялись к «лучшему старшему дворянству… хотя б они и низкой породы были». Таким образом, служба всем теперь открывала доступ к дворянству.
В следующие годы много внимания было уделено первой в истории России подушной переписи населения и подготовке к Персидскому походу, который состоялся в 1723 году. Война эта также оказалась очень успешной для России и завершилась присоединением южных берегов Каспийского моря. Это было последнее крупное деяние царя-реформатора. В конце октября 1724 года Пётр плавал осматривать учреждённый недавно Сестрорецкий литейный завод. Недалеко от устья Невы он увидел судно с солдатами и матросами, плывущее из Кронштадта и носимое во все стороны ветром и непогодой. На глазах Петра оно село на мель. Император не удержался, велел плыть на помощь потерпевшим, бросился по пояс в воду и вместе со всеми снимал корабль с мели, чтобы выручить находившихся на нём людей. Утром он почувствовал лихорадку и больной поплыл в Петербург. После этого у Петра открылись признаки каменной болезни. Здоровье его уже не поправлялось, но становилось со дня на день всё хуже. 28 января 1725 года в 6 утра Пётр I умер.
ИОСИФ II
Иосиф, сын австрийской императрицы Марии Терезии, в детстве был испорчен плохим воспитанием. Передавая его под надзор маршалу Батиани, Мария Терезия призналась: «Моего сына слишком баловали со дня его рождения, слишком уступали его требованиям и капризам… Он привык, чтоб все беспрекословно повиновались ему. Всякое противоречие раздражает его. Поэтому он неприятен и тяжек для других». Особенно беспокоило мать то, что ребёнок всегда отказывался признавать свои ошибки и старался скрывать их всевозможными уловками. Природные способности Иосифа не были блистательны. Ум его развился довольно поздно. Учился он туго, но память у него была твёрдая. Пишут, что с детства он был упрям и ленив сверх всякой меры, не выказывал ни малейшей охоты к учению и лишь с трудом удавалось сообщить ему самые элементарные сведения. Однако в юности он очень увлёкся чтением и, как можно предположить, несколько пополнил пробелы своего образования. Однако оно так навсегда и осталось односторонним. Иосиф никогда не любил науку и литературу как таковые. Единственное знание, которое он признавал, было знание фактов. Поэтому он ценил в науке только практическую сторону, а искусства не признавал вовсе. Он прочёл очень много политических и политико-экономических сочинений и почерпнул многие свои идеи из энциклопедий и сочинений «физиократов». Вместе с тем громадное влияние на Иосифа имели его путешествия. Это было его любимое времяпрепровождение. За тридцать лет исколесил всю Европу, забираясь в такие места, где не бывал до него ни один из Габсбургов. Он несомненно был одним из самых непоседливых государей своего времени. По характеру был застенчив и не питал ни малейшего влечения к придворным развлечениям, не любил ни танцев, ни охоты. Женская красота почти не производила на него впечатления. «Он смотрит на женщин как на статуи», — писала о нём одна дама. Английский посол Роберт Кэйт замечал в императоре «некоторую долю жестокости и непреклонности», а также то, что «он недостаточно обращает внимание на людские предрассудки и слабости». При дворе все боялись его гнева, его резких выговоров и желчных выходок. Отличительными чертами Иосифа были сосредоточенность и упорство; он принадлежал к числу людей, неохотно подчинявшихся постороннему влиянию и всегда следующих собственным убеждениям. На его характер, к примеру, не оказала мрачного влияния атмосфера ханжества, которая царила при австрийском дворе в последние годы правления Марии Терезии. Напротив, она выработала в нём решительную и безусловную ненависть к фанатизму. Он не любил попов и питал природное отвращение к богословским казуистическим спорам, к церковным церемониям, легендам, суевериям и всем аксессуарам религии вообще. При всём этом он был искренне верующим человеком и не любил Вольтера.
В 1765 году, по смерти отца, Иосиф принял императорскую корону и тогда же мать сделала его соправителем в Австрии. Однако они так и не смогли ужиться вместе, поскольку были одинаково властолюбивы и не сходились во взглядах. Резкая перемена во всём обнаружилась сразу после смерти в 1780 году Марии Терезии. Иосиф всегда пренебрегал этикетом и сразу сократил до крайних размеров расходы на содержание своего двора. Вместе с тем он принёс с собой на престол непомерное желание устроить как можно лучше жизнь своих подданных и возвысить могущество своего государства. У него было множество разнообразных замыслов, которые он торопился осуществить. Он спешил всё сдвинуть с места и всему дать новый вид. Никогда ещё в Австрии не правил государь с такой жаждой преобразований, готовый работать с утра до вечера без отдыха и с лихорадочным возбуждением. Он писал своему брату Леопольду: «Любовь к отечеству, благо монархии — вот единственная страсть, которая меня одушевляет и под влиянием которой я готов предпринять что угодно». Как реформатор Иосиф был теоретиком в полном смысле слова. Господствовавшая тогда философская школа не имела никакого уважения к прошлому историческому развитию; всё отжившее представлялось грубым предрассудком ей, и она требовала коренного преобразования государственных учреждений на основании отвлечённых принципов. Иосиф не обращал внимания на то, что исторически сложилось, а считал необходимым сообразовываться только с указаниями разума и «естественным правом». «Возлагая на себя наиболее славную из европейских корон, — писал император, — я намерен поставить философию законодательницей моего государства; на основании её принципов Австрия должна получить совершенно новый вид… Внутреннее управление подвластных мне областей требует радикальной перемены; привилегии, фанатизм и умственный гнёт должны исчезнуть, каждый из моих подданных будет пользоваться прирождёнными ему естественными правами».